Автор: poster

В российском прокате ожидается «Полночь с дьяволом» — квази-документальный хоррор об одном демоническом шоу, случившемся якобы в прямом эфире 1977 года. Фильм австралийских братьев Кернс стал одним из приятных жанровых открытий этого года (в том числе на фестивалях SXSW и ММКФ), а долгожданная большая роль в нем досталась Давиду Дастмалчяну, которого вы можете знать по эпизодам в «Оппенгеймере», «Дюне», возвращению «Твин Пикса» или второму «Отряду самоубийц». Алексей Филиппов размышляет, чем цепляет проклятый прямой эфир — и чего ему всё-таки недостает.

31 октября 1977 года. В эфире канала UBC транслируется выпуск ночного ток-шоу «Вечерние совы» с Джеком Дэлроем (Давид Дастмалчян), который, как писали бы в газетах того времени, «шокировал нацию». Гостями специального хэллоуиновского выпуска становятся терменвокс, медиум Кристу (Файссал Баззи), мастер группового гипноза Кармайкл Хэйг (Иэн Блисс), занявшийся разоблачением фокусников и шарлатанов, а также предположительно одежимая темной сущностью Лилли (Ингрид Торелли) и занимающаяся её реабилитацией парапсихологиня Джун Росс-Митчелл (Лора Гордон). Эфир, от которого зависит будущее «Сов» и Дэлроя как звезды ТВ, медленно, но неумолимо сходит с рельсов, пока не начинается сущий ад.

Тотальная эйфория 1960-х в США имела и темную сторону: в медиа всё больше проникали страх и ненависть, еще ярче проявившиеся десятилетие спустя. Эхо войны во Вьетнаме, расцвет эры серийных убийц и окончательное помешательство СМИ на насилии заставляли людей искать зону комфорта в безобидных телепередачах. Вроде якобы стартовавших 4 апреля 1971 года «Вечерних сов» с популярным чикагским диктором, который вытащил счастливый билет на ТВ. Вымышленному шоу (не) повезло оказаться на перепутье в разгар моральной паники: пока одних тревожил шок-контент в эфире, другие везде подозревали сатанинский заговор (пик этой паранойи придется на 1980-е). Застенчивый миляга Дэлрой, еще не отошедший от скоропостижной смерти жены Мэделин (Джорджина Хэйг), поддерживавшей его всё это время, на пару с продюсером Лео Фиском (Джош Куонг Тарт) решит хайпануть — и, конечно, пожалеет об этом.

В целом, ретро-хоррор австралийских братьев Камерона и Колина Кернсов «Полночь с дьяволом» вряд ли станет откровением для тех, кто видел хотя бы пару внятных фильмов или сериалов об эпохе телевизионного могущества. В реальности за год до макабра в прямом эфире Сидни Люмет выпустил классическую «Телесеть» (1976), где ведущий Говард Били (Питер Финч) на канале UBS избегал пенсии, превратившись в «безумного пророка». Поженить иконическую сатиру Нового Голливуда с таким же этапным хоррором эпохи — «Изгоняющим дьявола» (1973) недавно почившего Уильяма Фридкина — задача амбициозная, но до определенной степени механическая. Вдобавок идея с «найденными пленками» — мол, зрители видят не сам прямой эфир, а запись в сочетании с бэкстейджем (черно-белыми вставками закулисья), — подчеркивает определенную заезжанность пластинки: в 2010-е поджанр found footage настолько доминировал в сегменте ужасов, что растерял малейшее доверие.

К счастью, концепт затмевает формат, а исполнение — их на пару: стилизованный под 1970-е хоррор с успехом проехался по полуночным секциям мировых фестивалей, а Кернсы пополнили список талантливых братьев из Австралии — наравне с Джоэлом и Нэшем Эдгертонами (первый написал, а второй снял «Квадрат»), Питером и Майклом Спиригами («Патруль времени»), а также прошлогодним открытием — Дэнни и Майклом Филиппу («Раз, два, три, демон, приди!»). С последним «Полночь…» сравнивать как будто наиболее корректно: в обоих веет дух утраты и ощущается зыбкость психологического состояния — разве что подростки у Филиппу взывали к душам усопших вдали от любопытных глаз, изредка фиксируя сеансы на камеру смартфона. Однако там, где Кернсы полагаются на телевизионно-жанровые тропы, мифологизированное ретро и харизму пожизненного эпизодника Дастмалчяна, которого отрадно наконец видеть на первом плане, их коллеги предлагают и неожиданные движения камеры, и непривычно живые для жанра диалоги, и моменты подлинной жути. Немного ужаса припасено и на финал «Полуночи с дьяволом» — однако его хочется назвать в лучшем случае закономерным, если не сказать «разочаровывающим».

Проблема фильма ровно та же, что у амбициозного Джека Дэлроя, мечтавшего догнать и перегнать Джонни Карсона буквально любой ценой: это добротный фильм, не надоедающий ни на минуту, но на титрах, не выжидая паузы, хочется «переключиться» на другой канал. Контекст, стилистика и грамотная режиссура подогревают интерес настолько, что в сухом остатке мысль про телевидение как сделку с дьяволом оскорбляет, скорее, создателей, чем тех, кто за этим напряженно наблюдал. Особенно в соседстве с похожими выходками — вроде более скромного аргентинского хоррора «Паранормальное. Прямой эфир», где от теорий заговора плавила(сь) политизированная реальность 1980-х, оставляя наедине с вопросами и бездной, а не объяснением с первой полки. И всё же — лучше один раз увидеть.

«Полночь с дьяволом» в кинотеатрах с 6 июня.

«Полночь с дьяволом»

Источник

В российский прокат выходит фильм Начо Г. Велильи «Шах и мат», посвященный, как понятно из названия, шахматам. Однако спортивная драма становится лишь фоном для трогательной трагикомедии про трудных подростков и травмированных взрослых, чей внезапный союз помогает и тем, и другим изменить жизнь, да и в целом найти в ней смысл. А еще показать окружающим, что не им решать, кто есть кто. В общем, легкая, но в чем-то даже философская история с прекрасными молодыми актерами и зарядом неподдельного оптимизма.

Директор элитной школы Кандела (Алехандра Хименес) узнает об измене мужа — наследника богатой династии и владельца учебного заведения. Устроив грандиозный публичный скандал, она ожидаемо лишается и супруга, и должности. Героине не остается ничего другого, как вернуться туда, где она выросла: в небогатый район, к папе и сестре. С отцом – незрячим шахматистом (Франсеск Орелья) – у Канделы особенно натянутые отношения: он не может простить ей уход из дома и ту надменность, с которой дочь, став успешной и богатой, относилась к прошлому и семье. Выхода однако нет — придется уживаться. И искать новую работу — в местной школе, полной трудных подростков из неблагополучных семей. Они давно не видят смысла в учебе, уверенные, что судьба предопределена. Кандела же, над которой они тут же начинают подшучивать из-за неуместных люксовых сумок и нарядов (даже дают прозвище Луивита — по названию одного из известных брендов), не готова сдаваться. Взявшись вести дополнительные занятия, она начинает учить детей игре в шахматы. Как когда-то учил ее отец: за шахматной доской, говорил он, все люди равны, и каждый — независимо от статуса, места рождения и положения родителей — может стать чемпионом.

Композиционно (да и сюжетно) «Шах и мат» не является кинематографическим открытием или откровением: история развивается по всем законам жанра, и герои проходят путь от ненависти до любви, от поражений до побед. Интересно, что мостиком становятся шахматы, которые по-настоящему увлекают ребят, ранее развлекавшихся только буллингом, мелкими правонарушениями, беспорядочными сексуальными связями и запрещенными веществами. При этом авторы не сгущают краски, даже когда живописуют будни хулиганов: они сразу же выглядят хорошими ребятами, усиленно изображающими плохишей, потому что перед глазами пример разве что родителей — мелких мошенников, пьяниц или простых работяг, которым не до воспитания.

Главная мысль, проходящая через фильм красной нитью, заключается в том, что судьба не предопределена — и ее всегда можно изменить. Как и мнение окружающих — особенно, когда ты в самом начале жизненного пути. Канделе удается убедить и переманить на сторону света и сына заядлого игрока (приходится даже устроить аварию, чтобы спасти его от первого преступления), и обозленного на весь мир задиру, стыдящегося папаши-алкоголика, и «беременную в 16», и болезненную тихоню, и сына эмигрантов из Китая, вынужденного вместо учебы работать в отцовском магазине. Их родители, вначале слегка демонизированные, к финалу тоже оказываются в меру сил заботливыми и любящими – просто им когда-то не сказали, что из предлагаемых жизнью обстоятельств можно выбраться, сломать систему. Вот они и выживают.

Сама героиня также проходит путь трансформации. Отбрасывает – в прямом и переносном смысле – налипший налет снобизма, вспоминая, кто же она есть на самом деле и чего бы хотела. Да и месть – блюдо, которое подается холодным, так что стоит хорошенько подготовиться и утереть нос бывшему-изменщику. Главное же, как и ее подопечным, – наладить отношения с семьей. Суровый отец оттаивает, видя, как меняется дочь, как стремиться вернуться к себе настоящей и заслужить прощения, как занимается поистине благородным делом. К слову, в основу сценария легла история реального учителя, который помог детям, на которых многие махнули рукой, научиться игре в шахматы и добиться в этом серьезных результатов. Конечно, на экране все выглядит куда более идиллически, нежели в реальности, но зато получается легкая, даже семейная комедия. А социальный подтекст и мораль, что важно, не теряются за шутками и яркими красками.

«Шах и мат» в кинотеатрах с 6 июня.

«Шах и мат»

Источник

В международном цифровом прокате сошлись «Претенденты»: двое некогда амбициозных молодых теннисистов рубятся за сердце несостоявшейся звезды спорта сквозь года. Или вымещают на корте фрустрацию из-за фантазий, которые сбылись неправильно? Или просто лупят по мячику, потому что им это нравится? Разбираемся, чего добивается — и от зрителей в том числе — итальянский режиссер Лука Гуаданьино.

«Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень», — это про теннисистов Арта Дональдсона (Майк Фейст) и Патрика Цвейга (Джош О’Коннор), которых даже наградили кличками в честь тех же стихий. Друзья-неразлучники, чьи амбиции и таланты могут осветить небольшую комнатку, наслаждаются последним юниорским турниром в 2006 году, не подозревая, что следующий очный финал их ждет только через 13 лет — в статусе уже тотальных антиподов. Только достигшие совершеннолетия оболтусы еще не видели Таши Дункан (Зендея), чьи целеустремленность и мастерство просто созданы для того, чтобы перевернуть игру. Если не большой теннис — то две маленькие жизни. Точнее три.

В 2019-м Арт и Патрик оказываются на турнире серии Challenger в Нью-Рошелле, пригороде Нью-Йорка. 31-летний Цвейг, когда-то спешивший взять от жизни всё (и охмурить Таши, и стать профи), занимает 271 место в рейтинге теннисистов, спит в машине и цепляется за надежду на высшую лигу: если он выиграет, то сможет посоревноваться за путевку на US Open. Дональдсон — суперзвезда: за 13 лет он выиграл по два раза «Уимблдон», Australian Open и «Ролан Гаррос» — только один турнир отделяет его от карьерного Большого шлема. Правда, за последнее время теннисист растерял уверенность и терпит необязательные поражения, так что Нью-Рошелль для него — возможность вернуть чемпионский настрой. Во всяком случае, так полагает наставница и супруга Таши, чью грандиозную, надо думать, карьеру перечеркнул разрыв крестообразной связки, вынудив инвестировать всю страсть в чужие карьеру и жизнь.

Этим троим есть, что вспомнить и обсудить, но Луку Гуаданьино в сценарии Джастина Куритцкеса привлекли, думается, не мелодраматический клубок трех судеб, не спортивная драма, пускай вырывающаяся из «заточения» корта, и даже не накал страстей, дающих порой прикурить мыльным операм (в чем, в общем-то, нет ничего плохого). «Претенденты» сочатся абсолютной неопределенностью, дезориентируя аудиовизуальным напором: любовь режиссера бить зрителей ракеткой по лбу тут обретает внятную мотивацию — в виде, собственно, тенниса и бурных эмоций за пределами матча.

Наконец, структура и суть фильма, чье повествование нервно цепляется за детали и быстро отвлекается на флешбэки, приглашают отбить подачу, как душе угодно. Смотреть «Претендентов» как надрывную (или же насмешливую) хронику так причудливо сложившихся судеб, или как вечный спор нескольких характеров и жизненных установок, или как эротическое переживание, сублимируемое «достигаторством», гомосоциальностью спорта или другими «турнирными» ограничениями. Фильм в равной степени можно обвинить в квирбейте — или воспринять за чистую монету. Гуаданьино максимально комфортно в этой оглушающей недосказанности (sic!), какофонии метаиронии, когда происходящее настолько гротескно, что напоминает мультфильм. Если пот — то из ведра, если поцелуй — то проглатывая камеру, если подмигивания — то чтобы было слышно зрителям из последнего ряда.

«Претенденты» максимально гламурны, с соответствующей претензией: словно реклама модного дома, снятого лауреатом Каннского кинофестиваля. С навязчивыми музыкальными переживаниями Трента Резнора и Аттикус Росса, многозначительными крупными планами «важных» взглядов или деталей, которые сопровождают паузы, как в подростковых драмах, закснайдеровским слоу-мо на ровном месте, повторяющимися ухмылками и закатыванием глаз, обилием визуальных эвфемизмов (как будто если в кадре нет яйца, банана или других продуктов фаллической формы, съемочной группе грозил выговор, а то и штраф). От такого шквала экспрессии, прерывающегося на передышку незначительностью (их легко опознать по невыразительным средним планам), немудрено тихо капитулировать или даже возликовать, радуясь чему-то своему. Что китч в духе Дугласа Серка продолжает жить, а чувства в Голливуде можно больше не скрывать (хотя «Претенденты» игнорируют эту новацию); что спорт, оказывается, больше, чем таблицы и результаты — в том числе (не) кинематографичный теннис (у каждого свое мнение на этот счет); что бодро смонтированные под музыку — и порой с невероятных ракурсов — кадры вызывают эмоции (poetic cinema…).

Луке Гуаданьино удалось снять кино, которое флиртует со зрителем, запускает пальцы в его или её фантазии и проекции, заставляя сердце биться чаще от заурядных действий. Если, конечно, не считать головокружительную последнюю сцену, где Сайомбху Мукдипром, постоянный оператор итальянца и Апичатпонга Вирасетакула, устраивает совсем уж ролевые игры с камерой, которая притворяется и кортом, и мячиком, и всеми персонажами по очереди. Зачем фильму о том, что некоторые вещи невозможно проговорить, лишь почувствовать в процессе — матч, просмотр, жизнь — остальные два часа, вопрос не такой уж праздный. Возможно, с таким запросом к радикальности кинематографического хулиганства остается только перефразировать реплику из «Одержимости» другого фаната классического Голливуда и пафосных трехгрошовых откровений: «Не в моем, Лука, темпе».

«Претенденты». Трейлер №3 на английском языке

Источник