Автор: poster

В международном цифровом прокате можно наблюдать «Опавшие листья» — четвертую часть «пролетарского цикла» Аки Каурисмяки, отмеченную призом каннского жюри (еще одна награда — у собаки Альмы). Алексей Филиппов размышляет, как в новом (и, кажется, опять прощальном) фильме финского классика уживаются сплин и надежда, Брессон и рок-н-ролл, вневременность и эхо 2022-го.

Хельсинки, наши дни. Анса (Альма Пёюсти из «Туве») работает в супермаркете: следит, чтобы на полках молочного отдела не стояла просрочка. Иногда разрешает страждущим забрать пару продуктов, обреченных на утилизацию. В качестве сувенира и одиного ужина может взять домой списанный сэндвич. Холаппа (Юсси Ватанен из «Неизвестного солдата»), напротив, тащит на работу бутылку: без спиртного промышленные трудодни тянутся для него бесконечно. Сначала двое 40-летних, привыкших к своему укладу, будут видеться как незнакомцы в баре: она с коллегой, он тоже. На сцене или из музыкального автомата — мелодии одиноких сердец: от «Серенады» Шуберта до рок-н-ролльного кокетства Hurriganes и шлягеров двух сестер из группы Maustetytöt.

Дальнейший сюжет «Опавших листьев» напоминает анекдот: Холаппа и Анса периодически пробуют наладить контакт, но алкозависимый мужчина то руку поранит, то потеряет записанный на бумажку телефон, то, скажем обтекаемо, голову. Банальщина про встречу двух одиночеств в партитуре финского классика Аки Каурисмяки настолько распылена в мелочах, что романтическая абстракция обретает характер личности. Дуэт окружают фирменный насупленный юмор и цветастые наряды с интерьерами (фасон: Уэс Андерсон для меланхоликов), пролетарские трудности нулевого контракта и старые привычки (мобильник с ноутбуком появляются у режиссера впервые!), пронзительные мелодии и классические фильмы (Брессон, Висконти, в роли легкомысленной новинки — «Мертвые не умирают» Джармуша).

Каурисмяки, в 2017-м прощавшийся с кино «По ту стороны надежды», вернулся — причем аккурат с того самого света. Веселого в классическом смысле здесь, конечно, мало: Ансу и Холаппу сопровождают увольнения, сплин, травмы, безденежье — и регулярные радиосводки из Мариуполя, Кременчуга, Чаплино, которые то ли напоминают героям, что есть те, кому сейчас значительно хуже, то ли о масштабах несправедливости, чьи молекулы наполняет день (Альму увольняют из-за бдительности охранника в исполнении Микко Микканена — владельца первой частной винокурни в Хельсинки за последнее столетие). В «Девушке со спичечной фабрики» (1990), предыдущем фильме «пролетарского цикла», еще с Кати Оутинен, по телевизору сообщали о подавлении студенческих акций на площади Тяньаньмэнь в Пекине.

Все фильмы Каурисмяки — и новый в особенности — напоминают присказку про полупустой стакан: не стесняясь обшарпанности, неприкаянности и безнадеги, он находит в пессимистичных развалинах реальности поводы для надежды. Снимает — всё более сентиментально, без рокерского задора — напоминание, что «быть человеком» начинается не с большой идеи, а с сущей мелочи: еды нуждающемуся, ласки для бездомной собаки, сочувствия к ближнему. Именно в таком масштабе и дозировке патриотичные фантасмагории финна, живописующего любимый район Каллио, посещают глобальные явления, вроде проблемы беженцев, представленной мальчишкой-африканцем в «Гавре» (2011). Спрос с человека тут не велик, но одновременно — по зубам не каждому.

Трагифарс Каурисмяки подобен кухонному разговору, где причудливо перемешаны фантазии и привычки, новости и убеждения, экономика и лирика, здравые мысли и горькие хохмы. Если реализм кухонной раковины бастовал против социальной планировки Великобритании, то приглушенный романтизм финна наставляет ранимую душу различать то, что ты можешь исправить — и отнюдь. И Альма, не отрывающаяся от приемника, одновременно тоскующая по близости и блюдущая личные границы, прекрасный тому жизнеутверждающий пример. В этом смысле его манера рифмуется с поэтикой оттепельного кино, которое, как и Каурисмяки, вдохновила французская новая волна. Только финские истории рабочей молодежи, когда-то абсурдные и сардонические, прошли евроинтеграцию и взросление режиссера, который не принялся, как советские классики, в новое время снимать монументальные притчи.

Его метод — ироничная мелодрама о тех, кто зажат между неравнодушием к мировым трагедиям и неутешительным жизненным опытом, но не теряет решимости смотреть по сторонам. Бывают, в конце концов, в любом возрасте и разным жизненным багажом маленькие радости, большие поступки и красивые рифмы. Вроде того, что Анса называет подобранную собачку — Чаплин: то ли из потаенной любви к кино, то ли под воздействием новостных сводок. А значит, минимум одна жизнь стала гарантированно лучше.

Источник

В прокат выходит семейная комедия Кирилла Кемница «Я — медведь» — история о том, как один мальчик подобрал на улице зверенка и принес его домой. В фильме, помимо известных актеров Никиты Кологривого и Агаты Муцениеце снялся настоящий медвежонок, точнее — два: Леша и Маша, посменно подменяющие друг друга. Рассказываем, кому и зачем смотреть эту картину.

Саша Ковалев (Кологривый) – бывший капитан переживающей не лучшие времена томской хоккейной команды «Тайга». В последнем матче ему пришлось уйти из спорта на самом пике карьеры после неудачного падения на лед и последующей госпитализации. Жена Ира (Муцениеце) предлагала всё бросить и переехать в Иркутск, но Саша решил стать тренером детской команды, в которой катается и их сын Женя (Дмитрий Калихов). Мальчик на самом деле хоккей не очень любит — предпочитает рисовать. Как-то ранней весной, возвращаясь с тренировки, папа и сын встречают возле дома медведицу, которую матерый охотник (Михаил Евланов) выгнал из берлоги и упустил, а та, спасая малыша, случайно оказалась в городе. Приехавшие на вызов специалисты по отлову диких животных медведицу усыпили и отвезли в лес, а медвежонка не заметили. И вот мечтающий о собаке Женя увидел скулящего малыша и притащил домой. Маленький, но сообразительный косолапый наводит переполох в доме, где животных не очень жалуют, и быстро обнаруживает себя. Родители пытаются как можно избавиться от нежеланного питомца, но маленьких медведей никакие службы не берут. Меж тем Женя уже привязался к миниатюрному топтыге. Сперва сдается папа, потому что у него слишком доброе сердце. У мамы и старшей сестры Лизы (Екатерина Борисова) потенциальный член семьи энтузиазма вообще не вызывает: жизнь и так довольно нервная.

То ли осознавая феноменальную черствость женской части семьи Ковалевых, то ли тоскуя по маме, детеныш не без проворства норовит сбежать, но вскоре для него находится подходящая миссия: его назначают символом хоккейной команды «Тайга», которой вдохновленный Саша предлагает сменить стиль. Идею подхватывают, и происходит ребрендинг: игроки переоблачаются в новую форму, а несчастного медвежонка начинают таскать на все пресс-конференции и матчи. Ему от этого плохо, а вот команда, обретя прожорливый талисман, воодушевляется, как и её спонсоры.

«Я – медведь» — вторая режиссерская работа Кирилла Кемница, ничем не напоминающая его дебют «Кентавр», хотя сценарий к обоим фильмам писал Михаил Зубко. Скорее, история напомнит зрителям популярную дилогию (а в скором времени и трилогию) «Непослушник», также вышедшую из-под его пера. Не по сюжету, конечно, а по интонациям, проблематике и доходчивости. В целом это очень понятный, без зауми, семейный фильм в лучших традициях «Бетховена», до которого он, правда, не дотягивает, но всё равно имеет шанс понравиться зрителям с детьми пяти-десяти лет. Здесь есть и народный сюжет, эксплуатирующий миф о том, что в России медведи ходят по улицам, и юный герой, которому нужен друг и родительское понимание, и, конечно, няшный и забавный зверь в качестве одного из главных действующих лиц. Кстати, настоящим, а не нарисованном, отчего не может не дрогнуть сердце. Работа с животными в фильме и вправду качественная; хочется верить авторам, что с актерами-медвежатами на съемках обращались бережно. Человеческие роли тоже вполне соответствуют задачам фильма, показывающего ценность семьи, доброго отношения к братья нашим меньшим, а также важность командного духа и веры в успех.

За упорство отвечает не только мать-медведица, желающая отыскать отпрыска, но и герой Кологривого, не бросающий попытки вернуться на лед, хотя травма ему не позволяет играть. Оптимист Саша не только продолжает личные тренировки, но еще и единственный, кто верит, что команда сможет преодолеть кризис. Для него команда – это тоже семья, хотя верно и обратное: семья – есть команда. И, чтобы победить всех, нужно действовать сообща. Вот такие несложные постулаты зашиты в фильм про потерявшегося мишку. Прописные истины, конечно, но наизусть их знают (только не всегда соблюдают) взрослые, а вот каждому последующему поколению детей приходится повторять заново.

«Я — медведь» в кинотеатрах с 1 февраля

Источник

В прокат выходит дебютная картина Ирины Бас «Детка», премьера которой состоялась в новой секции полных метров XI российского фестиваля «Короче» под названием «Летом асфальт теплый». Для игры в дочки-матери режиссер выбрала Машу Мацель и Викторию Исакову, чьим героиням предстоит найти общий язык, несмотря на прошлые обиды и недомолвки.

После школьного выпускного семнадцатилетняя Даша (Мацель) прыгает в поезд до Питера, обманув строгого консервативного отца, воспитавшего ее в одиночку. Вместо поступления в университет Мурманска Даша хочет отыскать в Северной столице свою маму Елену (Исакова), которая бросила ее в детстве, а заодно подать документы на актерский факультет, поскольку, как мы узнаем далее, она та еще артистка. Найти мать-кукушку, ведущую достаточно богемный образ жизни, где детям места нет, оказывается не сложно, а вот по-честному поговорить обо всем – задача со звездочкой. Манипулятивные техники Даши, призванные вызвать сиюминутное раскаяние со стороны мамы, не срабатывают, затягивая девушку в круговорот реальных проблем. Так, она решает продать девственность, о чем открыто заявляет родительнице, но не получая никакой реакции, следует намеченному плану уже исходя из тактики «назло».

Дочка Даша и мама Лена начинают непростой путь налаживания отношений, лишний раз доказывая, как зеркалят поведение друг друга. Когда в жизни Даши буквально из ниоткуда возникает заинтересовавшийся в ней парень (Степан Белозеров) со своим грузом обид на родителей, она то и дело бежит от него по поводу и без. А Лена, прогоняя мужчину, с которым встречается, удивляется с ноткой обиды, почему тот в итоге действительно хлопает дверью. У одной взрослость ошибочно ассоциируется с нравственным падением, у другой – с автономной жизнью, напичканной ритуалами (такими, как пить постоянно кофе). Пытаясь нагнать огромный упущенный пласт, женщины естественно много ссорятся и в спешке пытаются сделать то, чего не сделали раньше: Даша примеряет мамину одежду, Лена интересуется отношениями дочери с мальчиками. При этом персонаж матери обладает менее внятной мотивацией и, судя по образу мыслей и действий, витает в облаках и не хочет брать ответственность за жизнь своего ребенка и, кажется, за свою собственную.

Проект был задуман режиссером Ириной Бас и сценаристкой Наргиз Багирзаде еще в 2018 году, но запустился многим позже благодаря поддержке «Ленфильма». И это тот случай, когда новизна поднятых тем в контексте уже вышедших проектов отчасти сходит на нет. Драматический коктейль с продажей девственности, юношеским максимализмом и родительским упрямством вкупе с невозможностью выстроить диалог уже был представлен Наталией Мещаниновой в сериале «Алиса не может ждать», где формат позволял отчетливее проговорить все обиды, а сценарий, основанный на реальной истории, был пропитан горькой правдой. За «Летом асфальт теплый» тянется шлейф уже вышедших проектов, в которых затронута одна из самых популярных в отечественном кино тем конфликта поколений. И все же фильм примечателен тем, что представляет женский взгляд на проблему матерей и дочерей, которую едва ли удастся разрешить, но можно прочувствовать и прожить вместе с главными героинями.

«Детка» в кинотеатрах с 1 февраля

Источник

С 1 февраля в прокате «Правда» режиссера Максима Кузнецова — психологический триллер, ранее представленный на XI российском фестивале «Короче». Рассказываем о том, как актуальный и остросоциальный образчик кино морального беспокойства работает с напряжением зрителя и актуальным для современности явлением «постправды».

Женя (Кузьма Котрелев) готовился жить с девушкой (Александра Дроздова) долго и счастливо, пока их романтическая ночная прогулка не обернулась неожиданной встречей с полицией и последующим задержанием. Парня посадили по «народной» 228 статье, хотя он и утверждал, что запрещенные вещества подкинули сотрудники правоохранительных органов. Освободившись через пару лет, Женя ожидаемо обнаружил себя в полном одиночестве: возлюбленная нашла другого (Михаил Тройник), отец умер, оставив в качестве воспоминания и возможного источника дохода старый катер, а администрация местной школы не может взять героя на работу во избежание репутационного скандала.

И без того оказавшегося на обочине парня подавляет атмосфера маленького городка, где каждый в курсе, что перед ним бывший заключенный. Однажды Женя с горя напивается до отключки в гараже, а на следующее утро выясняется, что он последний, кто видел пропавшую пятилетнюю Машу — маленькую сестру его бывшей. В своем подвале молодой человек находит труп ребенка, будучи уверенным, что не совершал преступления, но для обывателей и пытливого следователя (Кирилл Кяро) Женя — идеальный подозреваемый, на которого удобно спустить всех собак.

Невиновность Жени очевидна не только для него, но и для зрителя, что лишает линию со следствием и витиеватыми допросами крепкой детективной интриги. При том, что режиссер картины Максим Кузнецов восемь лет работал следователем, специализируясь на делах об убийствах, и от него можно было ждать небанальных подробностей о ремесле. Заявленный жанр фильм оправдывает с натяжкой, поскольку триллер уходит на второй план по сравнению с мелодраматической аркой взаимоотношений парня с бывшей, но не разлюбившей его девушкой. Душевные метания Жени спрятаны за полуулыбкой и разыграны не самым изобретательным образом: герой Котрелева многозначительно смотрит вдаль, сидя в лодке – и в рапиде. Вдобаок герметичный мирок крохотного города, где все знают друг друга в лицо, показан довольно утрированным, и огромное по меркам провинции количество волонтеров, слетевшихся на поиски пропавшей девочки, не вписывается даже в киношную условность.

Таинственное убийство, противоречивый подозреваемый и сверкнувшие фары такси в «Правде» заставляют вспомнить недавнего «Кентавра» с Юрой Борисовым, который в жанр маньячного реализма вписывается блестяще, сохраняя интригу и напряжение вплоть до финала. «Правда», собирающая в клубок социальные проблемы – подброшенные наркотики, адаптация бывших заключенных, — всё же идет по касательной, будто бы не определившись, где расставить акценты. Кино морального беспокойства оказывается слишком размеренным. А был ли маньяк, из-за которого погибла девочка? В мире постправды не так важно.

Смотрите фильм «Правда» в кинотеатрах с 1 февраля.

Источник

В российском прокате «Идеальные дни» — созерцательный фильм Вима Вендерса о токийском мойщике туалетов, номинированный на «Оскар» от Японии и принесший артисту Кодзи Якусё приз за лучшую мужскую роль Каннского кинофестиваля. Как в фильме смешиваются мирское и духовное, восточное и западное, вечное и злободневное, размышляет Алексей Филиппов.

Токио — город контрастов. Хираяма (Кодзи Якусё) работает чистильщиком туалетов в деловом районе Сибуя, где обычно кипит корпоративная и развлекательная жизнь мегаполиса (или происходит бойня с участием проклятий — если вы в мире «Магической битвы»). Каждое утро он встает засветло, чистит зубы, бреется и равняет усы, поливает ростки кленов в домашней оранжерее, раскладывает по карманам необходимую для выхода в свет мелочевку (смартфон, кошелек, фотокамеру, ключи, монеты, часы), покупает банку кофе в автомате у дома и садится в рыдван, оборудованный для предстоящего трудобудня. Дорогу до места ему скрашивают кассеты с классикой англоязычного рока и соула: The Animals, The Velvet Underground, The Rolling Stones, The Kinks, Патти Смит, Отис Реддинг и Нина Симон. В Сибуе же, словно созданной для простых земных радостей, он наводит порядок в арт-туалетах — причем столь тщательно и одухотворенно, что не каждый так драит родное жилище. Процесс повторяется день за днем.

Синопсис на стыке школьного сочинения и коана, как ни странно, дает довольно исчерпывающее представление о свежайшей работе Вима Вендерса — ангела Немецкого нового кино и живого классика, который в XXI веке преуспел скорее в документальном, чем игровом. «Идеальные дни» выросли из идеи прорекламировать туалеты Сибуи: не абы какие, а входящие в проект THE TOKYO TOILET, над которым работали 16 архитекторов и дизайнеров — почти по человеку на «кабинку» (их на самом деле 17). Оценив арт-объекты, немецкий режиссер решил действовать по большому — и вместо короткого метра или даже сборника зарисовок сочинил со сценаристом Такумой Такасаки целую эпопею духа. Опять же легко понять — универсальное место для раздумий всегда привлекает смертных отрешенностью от суеты.

Если серьезно, то Япония для Вендерса не чужая: как минимум в 1985-м он снял док «Токио-Га», посвященный мутации мегаполиса за те 60 лет, что там жил выдающийся режиссер Ясудзиро Одзу. Шаг в сторону — и можно вспомнить слова андеграундного сверстника из США Джима Джармуша, который мечтал сделать «японский фильм», но считал это невозможным «по понятным причинам». Немцу, получается, удалось, хотя можно, конечно, долго спорить: и о возможности по-настоящему проникнуть в чужую культуру, и об успехе данной конкретной попытки. Если судить по наградам — эта, скорее, удачная. Впрочем, адепты мягкой силы и не стремятся отправлять на Запад нечто, вызывающее оторопь удивления. Экспорт — дело тонкое.

Собственно, «Идеальные дни» — наградное кино разновидности «почувствуй себя хорошо» (feel-good movie), близкое по духу к джармушевскому «Патерсону». Мужчина средних лет отринул земную суету, наслаждается игрой света и тени, идеально вычищенными унитазами, комедией наблюдений, аналоговыми технологиями, музыкой своей молодости и листочками клена (как тут не вспомнить пиксаровскую «Душу»). Иногда в его распорядок врываются суетная молодежь, которая и жить торопится, и чувствовать спешит (и ставит всему оценки по десятибалльной системе), внеурочные часы, чужие драмы и даже племянница Нико (Ариса Накано), которой еще только предстоит определиться с ритмом будущей жизни. Мамин невроз или дядин дзен. Выбор, кажется, очевиден, но проще сказать, чем сделать.

В этом как раз и кунштюк всех духовных практик: сколь(ко) заманчиво их не изображай перед случайным прохожим, вряд ли убедишь, что именно эта дорога ведет к нирване. Тем же, кто погружен в контекст, не нужны поддавки в виде многозначительных диалогов (— Когда — потом? — Потом — это потом. А сейчас — это сейчас), неймдроппинга (в кадре мелькают обложки Фолкнера и Хайсмит, Нико — явная отсылка к солистке The Velvet Underground) и выхолощенной просвещенной рутины, которую не способны потревожить любые беды внешнего мира. Проще говоря, идея вырастить из рекламы туалетов промо буддизма как минимум довольно открыта к зрительской иронии. Сними Вендерс нечто подобное в Европе, а не в «инопланетной» Японии, реакция последовала бы такая же, как на его последние фильмы.

И все же трюизмы «Идеальных дней» не хочется спускать в унитаз, подвергая язвительному осмеянию. Никогда, пожалуй, не лишне напомнить о чуткости к себе и ближним, месту, где ты живешь, работаешь, ешь и испражняешься. Возможно, немецкий пафос в тандеме с японской иносказательностью звучит чересчур нравоучительно, но в масштабе частной истории уборщика Хираямы — вполне уместно. В конце концов, артист Якусё действительно вызывает стойкую человеческую симпатию — не меньше, чем маленькие ежедневные чудеса; не все бунтари — музыкальные и кинематографические — проповедуют ценности мира, а не презрения, так что стоит ценить и это; наконец, туалет, как известно, краеугольное место в (пере)устройстве современной цивилизации. И для каждого поколения будут актуальны рефрены: человек — (не) мера всех вещей, а Токио — город контрастов.

«Идеальные дни» в кинотеатрах с 1 февраля.

Источник

В российских онлайн-кинотеатрах вышла «Книга решений» — трагикомедия Мишеля Гондри о мытарствах творца, создающего гениальное произведение искусства. Проект отчасти автобиографический: его главный герой, режиссер с коллекцией неврозов и детских страхов, пытается доделать свой киношедевр и попутно не рассориться со съемочной группой. Название намекает на то, что именитый французский автор нашел ответы на вопросы кинопроизводства, жизни, Вселенной и всего такого. Но как раз-таки «решений» насущных проблем здесь нет. Все отдано на волю случая.

Про таких как Марк (Пьер Нинэ) говорят: «молодой, но перспективный». Невротичный режиссер из французской провинции начинал свой творческий путь со съемок рекламы и клипов (однажды даже снял что-то с участием Джорджа Клуни!), но душа художника требовала делать полноценное кино. Нет, не просто кино – это каждый дурак может – а шедевр на все времена, дорогущий многочасовой артхаус, наполненный смыслами, травмами и прочими детальками, столь любимыми большими европейскими кинофестивалями. И вот же счастье – Марку все-таки дали возможность воплотить свою мечту. Большая студия выделила баснословные деньжищи на съемки его четырехчасового опуса. Марк с энтузиазмом снимает сцены, и как-то уже не думает об одном нюансе взаимоотношений с продюсерами: за конечный результат придется отвечать. Поэтому на показе чернового материала Марк сталкивается со стеной непонимания. Студийные боссы качают головами: деньги потрачены, у фильма уже скоро премьера, а перед ними сидит затюканный «гений», снявший какую-то кромешную муть. Принимается решение отстранить режиссера от работы и передать проект на доделку бизнесмену Максу (Венсан Эльбаз). У него есть чутье рынка, и, быть может, он все же соберет из материала что-то удобоваримое. Не окупится – так хотя бы убытков принесет поменьше.

Марк – тот еще мечтатель, но и в нем есть некоторая хитрица. Он подозревал, что студия поступит с ним таким образом, поэтому разработал «план Б». Пока Марка судят за разбазаривание бюджетов, команда фильма «Каждый из всех» (из названия прямо-таки сочится претенциозность) готовит операцию по спасению отснятого материала. Из монтажной выносятся раскадровки, чистятся жесткие диски, сматываются провода. Кинопартизаны во главе с режиссером прыгают в старенький хэтчбек и уматывают из Парижа в деревню – к пожилой тетушке Марка Дениз (Франсуаза Лебрюн). Здесь они и будут доделывать кино без привлечения проклятых продюсеров, которым лишь бы все испортить. Впереди только свобода, чистое творчество, полет фантазии, вкуснейшие баклажановые оладьи. Ну-ну…

Вовсе не секрет, что главный герой «Книги решений» – альтер-эго режиссера Мишеля Гондри. Как и Марк, он начинал карьеру с производства музыкальных клипов и рекламы. Стиль режиссера ковался не унылыми короткометражками в киношколе, а изобретательными роликами о мобильных телефонах Motorola и джинсах Levi’s. Он снимал клипы для Бьорк и Daft Punk, а потом сделал «Вечное сияние чистого разума» – замечательную мелодраму на сценарий Чарли Кауфмана. После громкого успеха Гондри ударился в эксперименты: «Наука сна», «Перемотка». В 2011 году умение Гондри создавать бойкие, но при этом авторские фильмы, привлекло внимание Голливуда – его позвали сделать «Зеленого шершня». Получилось то, что получилось. Индустрии уже тогда стоило сделать выводы о способности режиссеров авторского кино делать супергеройские блокбастеры.

Сам Гондри признается, что «Книга решений» вдохновлена опытом съемок «Пены дней» – искрящейся и совершенно сумасшедшей адаптации романа Бориса Виана, после которой режиссеру больше не давали снимать большое кино. Не просто так, конечно же: провал получился знаковый, несмотря на утешительный приз в виде премии «Сезар» за лучшие декорации. И вот теперь Гондри готов поведать историю своей творческой неудачи. Обвинит ли он продюсеров во всех смертных грехах, как это делали Дэвид Финчер («Чужой 3») и Джош Трэнк («Фантастическая четверка»)?

На удивление – нет. Гондри, конечно, чудак, но перед собою честен. «Книгой решений» он не обеляет несчастного автора, а говорит прямо: какими же слепыми идиотами могут быть режиссеры, не видящие дальше собственного носа. Ослепленный воздушными замками Марк просто фонтанирует нелепыми идеями, которые сделают его фильм еще гениальнее. Мы запишем дикий саундтрек, причем дирижировать оркестром будет сам режиссер (он этого, естественно, не умеет). Мы купим на деньги монтажера Шарлотт (Бланш Гарден) заброшенный дом и будем клеить кадры в нем, просто потому что в развалинах лучше думается! Позовем Стинга написать песню! Бесплатно, конечно же, какие деньги — мы входим в историю! Развернем весь фильм задом наперед (привет, «Помни»), а в середину воткнем антракт, для которого сделаем мультик о лисе, открывающей свою парикмахерскую! Чем дольше затягивается процесс постпродакшна, тем очевиднее становится: Марк не может доделать свой опус магнум. Он даже посмотреть его не в состоянии и вечно выбегает из комнаты, как только на экране появляется вступительная сцена. Все не так, все не то. В воображении творца смотрелось лучше.

Вместо работы над шедевром герой все больше погружается в пучину депрессивного психоза: перестает пить седативные препараты (они мешают ему фантазировать), срывается на ассистентов и снимает документалку о муравье – три дня ползает по огороду с камерой, следя за жизнью насекомого. Становится мэром деревни, мечтает о том, как засудит проклятого Макса, чуть не отобравшего у него главный фильм в истории. Процесс усидчивого творчества оборачивается адом для всех окружающих, но Марк только этому и рад: смысл быть режиссером, если нельзя никого тиранить? Свою собственную методику достижения успеха он записывает в «Книгу решений» – блокнот, который в будущем должен стать настольной книгой для любого человека, который хочет достичь успеха. Идеи по уровню бреда обгоняют не только Карнеги, но и некоторых бизнес-тренеров, учащих зарабатывать, делая правильные запросы у Вселенной.

Но самый смешной элемент «Книги решений», фильма и написанной Марком инструкции по достижению мечты – не ее подростковая наивность, а то, что советы режиссера действительно работают! На протяжении полутора часов хронометража главный герой испытывает терпение зрителя, ведет себя подобно избалованному ребенку с СДВГ, и все же добивается всего, чего так желал. Настолько инфантильное кино еще нужно поискать, но одну мысль Мишель Гондри транслирует в зал абсолютно правильно. Хорошее кино иногда делают не продюсеры или режиссеры. Они-то как раз мешают, потому что пекутся только о деньгах или плачутся всему миру: опять простые смертные художника обидели!

Иногда кино рождается исключительно из стечения обстоятельств. Рассчитывать на это не стоит, вариант не стопроцентный. Но надежда на успех есть даже в те моменты, когда все, включая тебя самого, работает против результата.

Источник

Мастер ироничных боевиков британец Мэттью Вон — режиссер трилогии «Kingsman» и антисупергеройской комедии «Пипец» — расширяет собственную вселенную пародийных экшенов фильмом «Аргайл: Супершпион». Его уже успели окрестить провалом и безвкусицей, с чем, по крайней мере, частично хочется поспорить: зрелище и впрямь не интеллектуальное, а местами откровенно идиотское (под стать прическе Генри Кавилла), но и относится к нему серьезно нет никакого смысла. Правильнее всего — расслабиться и наблюдать: совсем как лупоглазый и вислоухий кот, трясущийся всю дорогу в рюкзаке главной героини.

Зовут её Элли Конвей (Брайс Даллас Ховард), и она весьма знаменитая и успешная писательница, прославившаяся серией шпионских триллеров про агента Аргайла, противостоящего злодейской организации «Директорат». Классический бондовский сюжет представлен в прологе фильма: герой в исполнении Генри Кавилла, подстриженный под «площадку» и ряженый в столь же нелепый пиджак, изумрудный и бархатный, вступает в эффектную схватку-погоню с красоткой — её играет певица Дуа Липа. В золотом вечернем платье она мчится по узким улочкам греческого города на байке, унося с собой так нужную Аргайлу тайну. Благодаря напарнику-качку (Джон Сина) агент её догоняет, но истории только запутывается — каждая книга обязательно оканчивается клиффхэнгером с заделом на новую часть. Очередную как раз и заканчивает писать Элли. Осталась одна глава, но что-то не клеится.

Первый читатель в лице матери (Кэтрин О’Хара), намекнув, что финал надо бы сделать более информативным, предлагает дочери встретиться и обсудить. Недолго думая, Элли сажает кота Альфи в рюкзак-переноску, покупает билет на поезд и отправляется к родителям. Однако на полпути к ней подсаживается патлатый неопрятный мужик (Сэм Рокуэлл), который не только узнает писательницу, но и, не моргнув глазом, сообщает, что он — самый настоящий шпион. Оказывается, она настоящая провидица, которая описывает в книгах реальные события — и теперь за ней охотится не выдуманная, а настоящая преступная организация. В общем, надо спасаться: схватив Элли за руку, шпион, назвавшийся Эйданом, пробирается по вагонам, уже кишащим вооруженными людьми. И это только цветочки, ведь впереди опасная дорога до Лондона, поиски русского хакера Бакунина и флешки с ценной информацией, а также много удивительных открытий, твистов и переодеваний.

Фильм длится феноменально долго — более двух часов, и в этот внушительный для комедии (пусть даже и экшн) хронометраж вмещаются, по нарастающей, самые абсурдные из возможных событий. От банальных прыжков с крыши до фигурного катания на разлившейся нефти — в коньках, сделанных из лезвий кинжалов. Столь же плотно кино и с точки зрения узнаваемых лиц в кадре — причем постер обманчиво сулит, что Кавилл и Дуа Липа будут на первом плане. На деле у отдыхающего на афише в сторонке Брайана Крэнстона куда больше экранного времени — не говоря уже про кота, чьими умильными глазками и висящими ушками затыкают все паузы. Дуэт Брайс Даллас Ховард и Сэма Рокуэлла можно назвать сомнительным, но по отдельности оба приятно удивляют некоторым внешним несоответствием стереотипам и стандартам глянцевого кино. Это, безусловно, живой и привлекательный момент «Аргайла», порой чересчур вылизанного компьютерной графикой и прочими незамысловатыми приемами.

Впрочем, стоит повториться: серьезно относиться к происходящему на экране было бы ошибочно, на что регулярно намекают неподходящие случаю наряды героев или же попросту не идущие им (да и вообще, кажется, ни одному живому существу) прически. Есть здесь и откровенно ожидаемые сцены, уже не раз используемые самим Воном, но они перемежаются остроумными (ну… на грани безвкусицы) и даже неожиданными поворотами, вроде шутки про то, что все авторы шпионских романов в итоге сами оказывались бывшими шпионами, и танца-рефрена с закинутыми на плечи ногами – как женскими, так и мужскими (буквально — «в рот мне ноги»). Так или иначе обыграны как психологические темы — например, травмы, блокирующей воспоминания, и творчества как терапии, — так и чисто шпионские: с промыванием мозгов, ложными воспоминаниями, хакерами, подставными родственниками и спецагентами в отставке. В роли последнего традиционно бенефисит Сэмюэл Л. Джексон, которому играть особенно нечего (да и, думается, не очень-то и хотелось). Финал сулит продолжение, так что «Аргайл», с учетом вложений в проект богатой компании Apple, вполне может стать дилогией, а то и трилогией. Главное, чтобы ни один кот в итоге не пострадал.

Источник